Он был "слишком прыток". Жизнь и казнь Михаила Кольцова (Ефимов Михаил Борисович); Художественная литература, 2013

Поскольку уважаемая О. Дробинина рассматриваемую книгу не читала, но мнение о ней нам сообщила, попробую, проштудировав сей труд, поделиться впечатлением за двоих.
Михаил Кольцов (1898-1940) — легендарный советский журналист и публицист, лицо официальной советской литературы в 1930-е гг., один из сталинских «горланов», как писал Маяковский, кончивший хуже, чем последний, получив пулю палача и на долгие годы заклейменный предателем и шпионом. Как и И. Эренбург, Кольцов ездил по всему свету и описывал — для внутреннего пользователя — происходившее там, а для внешнего потребителя — успехи Страны Советов.
Рассматриваемая книга создана его племянником Михаилом Борисовичем Ефимовым (1929-), сыном младшего брата М. Кольцова, журналистом-международником, канд.фил.наук, переводчиком, японистом. М.Б. Ефимов сделал в советское время хорошую карьеру в знаменитом Агентстве печати «Новости». О дяде раньше не писал, возможно, готовил материалы. После прочтения его книги могу сказать — книга о М. Кольцове у него вышла, а вот биография Кольцова — нет.
Сын еврея-обувщика, он стал одним из тех молодых людей, кому революция дала всё. После окончания киевской гимназии, где он увлекался изданием рукописного журнала, поступил в петроградский Неврологический институт, но бросил его весной 17 г. — было не до того. Уже в институте стал профессионально писать в студенческой прессе, а с конца 17 г. пошел служить новой власти, сздавать новое кино. Потом мотался по фронтам Гражданской войны, работая в разных военных печатных изданиях. Человек лично храбрый, но близорукий, пулям не кланялся и старался вести репортаж в минимальной близости от объекта описания. После недолгого руководства информационним отделом НКИД ушел в «Правду», где и оставлася до своего ареста в 1938 г., прославившись своими фельетонами по внутренней и внешней политике.
Кольцов талантливо воспевал советскую власть, остро «продирал» разных чиновников за глупости и бюрократизм, но практически ничего из этой разнообразной газетно-журнальной прозы в памяти и истории литературы не осталось. Хотя начинал Кольцов хорошо (в книге приводятся его разные тексты, вошедшие в качестве обвинительных документов в его дело, см. скан стр. 405-7). Да и в конце жизни его статьи вышли на другой уровень — испанская проза написана (там, где нет пропаганды) очень хорошо.
Кольцов был, вне сомнения, выдающимся организатором (журнал «Огонек» и др. издания 20-30-х гг.), интересующимся всем и всеми человеком («открыл» Ник. Островского). Он же стал инициатором создания зоны отдыха для москвичей (будущего Зеленограда). Кроме журналистики, Кольцов руководил разными важными и секретными спецоперациями (вроде Конгресса писателей в Париже, советским участием в войне в Испании).
Кольцов, безусловно, верил в коммунистические идеи и советскую власть. Он, безусловно, активно использовался этой властью, которая в разных местах применяла его перо, убеждения и темперамент. Это, возможно, и стало причиной его гибели. В конце встречи в Кремле в 36 г., когда Кольцов несколько часов общался со Сталиным и еще несколькими высшими лицами страны, писатель, по его словам, прочел в глазах Сталина — «слишком прыток».
Арестованный, в тюрьме долго держался, отвергая все обвинения, но потом сломался и дал нужные следствию (и Сталину) показания. А ведь еще совсем недавно в «Правде» выходили обличительные статьи Кольцова, вроде текста от 3 марта 38 г. под названием «Свора кровавых собак» — о процессе Бухарина, Рыкова и др. Об этой стороне творчества своего дяди его племянник, кстати, ничего не пишет…
Следствию по делу Кольцова посвящена объемная заключительная глава, содержащая, практически полностью, архивное дело писателя. По мнению автора, данные под пытками показания Кольцова на сотрудников НКИДа, Эренбурга, военных, были нужны Сталину, чтобы списать на них неудачу в войне с Испанией, хотя потом от этой идеи отказались (прошло больше года с ареста Кольцова и возникли иные приоритеты, вероятно). 31 января 40 г. Военная коллегия Верховного суда во главе с печально известным Ульрихом рассмотрела дело Кольцова, призналав его виновным по всем статьям и приговорила к «высшей мере социальной защиты» (так высокопарно именовался расстрел). Следом за Кольцовым ту же меру получил Мейерхольд.
Автор пишет о своем дяде преимущественно апологетически, что можно понять и отчасти извинить. Однако рассказывает о нем он с чужих слов. Я имею в виду не то, практически никаких семейных историй автор нам не поведал (а ведь его отец, знаменитый карикатурист Б. Ефимов прожил сто с лишним лет и до конца дней сохранил ум и память), а то, что в основу книги о Кольцове легли другие издания о Кольцове, а не собственные изыскания автора. Архивы М. Ефимовым были использованы по минимуму, хотя он имел и время, и возможности, чтобы поработать в них. Это сразу сужает и источниковую базы рассматриваемого труда, и понижает степень его ценности как исторической работы. Отмечу, что ко всем цитируемым материалам (а это бывает целыми страницами) автор дает отсылки, хотя оформлены они странно (см. скан стр. 35). Автор вообще явно стоит на стороне своего героя, разделяя его неприязнь и даже ненависть ко всему несоветскому и особенно капитализму (см. скан стр. 160-1). Скажу так — данное исследование основано на старом материале, на старых взглядах и установках.
Об оформлении. Есть обстоятельные примечания (на 240 стр., в них автор действительно вложил душу, давно я не видел такого обстоятельного труда, практически каждая упомянутая в книге личность удостоилась подробной справки), две вклейки с ч/б иллюстрациями. Много опечаток.
На мой взгляд, честного полноценного рассказа ни о том времени, ни об одном из его знаковых персонажей — Мих. Кольцове — не получилось. Этот рассказ еще предстоит написать кому-то другому, кто сумеет более отстраненно взглянуть на своего героя и более внимательно изучить его жизнь.
© Как много писателей, как мало читателей…

0    0